|
Анализируя двенадцатый номер «Отечественных записок» за 1848 год, Дружинин называет «замечательнейшую между остальными статьями» (VI, 14) повесть Достоевского, награжденную «немного странным и хитросплетенным названием «Белые ночи – из воспоминаний мечтателя» (VI, 14). Как справедливо отметила А.М. Штейнгольд, «общая оценка повести вполне сочувственная»[64]. По мнению А.В. Дружинина, «Белые ночи» «выше «Голядкина», выше «Слабого сердца», не говоря уже о «Хозяйке» и некоторых других произведениях, темных, многословных и скучноватых» (VI, 14). Основная идея повести, по оценке критика, «и замечательна, и верна» (VI, 14). «Мечтательство» он считал не только специфически петербургской, но характерной чертой современной жизни вообще. А.В. Дружинин писал о существовании «целой породы молодых людей, которые и добры, и умны, и несчастны, при всей своей доброте и уме, при всей ограниченности своих скромных потребностей» (VI, 14). Они становятся мечтателями и «привязываются к своим воздушным замкам» «от гордости, от скуки, от одиночества» (VI, 14). К недостаткам повести критик относил то, что Мечтатель поставлен вне отчетливо обозначенного места и времени и что читателю неизвестны его занятия и привязанности. «Ежели б личность Мечтателя «Белых ночей», – продолжал он, – была яснее обозначена, если б порывы его были переданы понятнее, повесть много бы выиграла» (VI, 15). По мнению А.М. Штейнгольд, на восприятие повести Достоевского наложил отпечаток жанр фельетонного обозрения. В отличие от литературной критики, фельетон – жанр художественно-публицистической литературы, наиболее характерные черты которого – «подвижность предмета сообщения или рассуждения, видимая «бесплановость», легкость, непринужденность композиции»[65]. Возможность художественного перевоплощения автора, наличие масок и «подставных повествователей» в фельетоне составляют приметы его жанровой сущности. Насколько же видоизменяет взгляд Дружинина на Достоевского маска Иногороднего подписчика? Отвечая на этот вопрос, А.М. Штейнгольд указывает, во-первых, необходимость учитывать историко-национальное своеобразие фельетонного жанра в русской журналистике периода «мрачного семилетия». Еще Б.Ф. Егоров убедительно показал, что «жанр фельетона в конце 40-х – начале 50-х гг. стал следствием распада жанра литературного обозрения, созданного Белинским, месячное обозрение стало сливаться с фельетоном, точнее писалось в жанре фельетона»[66]. Во-вторых, слово «фельетонист» в 1840-50-е гг. имело особый оттенок. Оно значило «автор злободневных статей, имеющих лишь сиюминутное значение»[67]. «Письма Иногороднего подписчика…» Дружинина предельно приближены по предмету разговора к литературной критике и отличаются ослаблением собственно фельетонных признаков. В них редки образы «приятелей», корреспондентов, собеседников, придающие высказываемому характер диалога. Диалогические оценки невелики по объему и отнесены к иным сферам, чем разговор о достоинствах и недостатках новейших произведений литературы. Голос фельетониста-повествователя обретает большую, чем в критике, личностную свободу, право на субъективность впечатлений, фельетон не требует подробной и убеждающей аргументации. Отсюда, по мнению А.М. Штейнгольд, вытекает и способ выражения авторского мнения: В «Письмах Иногороднего подписчика…» повсюду господствует авторское «я», в собственно критических же статьях Дружинина преобладает местоимение «мы». Нельзя не учитывать и того, что фельетонист и критик Дружинин был писателем, автором повестей «Полинька Сакс», «Рассказ Алексея Дмитрича», романа «Жюли» и др. Оценка им произведений Ф.М. Достоевского определяется не только индивидуальностью Дружинина–читателя, но и собственным творческим опытом, принадлежностью к художественным течениям времени, силой и широтой дарования (читая другого писателя, художник почти всегда вступает с ним в спор-соревнование). В образе мечтателя Дружинин, в 40-е гг. сам, о чем выше говорилось, увлекавшийся социалистическими идеями, видит не просто литературный персонаж, а жизненный тип, истоки которого он связывает с определенностью социальной: «У этих людей нет ни денег, ни друга, ни любимой женщины; они одиноки посреди многолюдства» (VI, 14). Чутко помечает критик и столь важную в мечтателе Достоевского потребность «привязаться к чему-нибудь» (VI, 14). Но в оценке мечтателя звучит снисходительная нота: «Им немного надобно», нужен друг, чтобы совершать душевные излияния, «болтать между собою чепуху, от которой у постороннего слушателя приключится зевота», «они привязываются к своим воздушным замкам, как безнадежный больной привязывается к своему доктору» (VI, 14). Похожие материалы: Духовная поэзия Пастернака Абай Кунанбаев Говорящие фамилии в произведениях русских писателей. Говорящие фамилии в творчестве Д.И.
Фонвизина |
Повесть Ф.М.Достоевского «Белые ночи»
в восприятии А.В. Дружинина
Страница 4
О литературе » А.В. Дружинин о повестях Ф.М. Достоевского 40-х гг » Повесть Ф.М.Достоевского «Белые ночи»
в восприятии А.В. Дружинина
