|
Таким же психологическим своеобразием отмечен образ короля из "Обыкновенного чуда", "просто короля, какими пруд пруди". "Я по натуре добряк, умница, люблю музыку, рыбную ловлю, кошек, — рассказывает о себе король. — И вдруг такого натворю, что хоть плачь". Оказывается, этот добряк и умница унаследовал от своих предков вместе с фамильными драгоценностями и все подлые фамильные черты. "Представляете удовольствие? Сделаешь! гадость — все ворчат, и никто не хочет понять, что это тетя виновата". Прямые выражения неожиданно превращаются в идиоматические, наивные, в простоте душевной сделанные признания оказываются похожими на спародированные ходячие житейские истины. Мачеха из "Золушки" работает в кинематографической сказке Шварца "как лошадь". Она, по ее собственным словам, только и делает, что бегает, хлопочет, ходатайствует, требует: "Благодаря мне в церкви мы сидим на придворных скамейках, а в театре на директорских табуреточках ." И когда мачеха оказывается в конце концов посрамленной, королю ничего не остается, как сказать: "Ну, она, знаете ли, сама виновата. Связи связями, но надо же и совесть иметь". Шварц был горячим и убежденным приверженцем сказки, которую, по аналогии с "комедией характеров", можно было бы назвать "сказкой характеров". Главное место в ней занимают не прихотливые события, превращения и неожиданности, а люди — самых разных душевных складов и типов, убеждений и жизненных принципов. Идейная страстность писателя и глубокий, никогда не слабеющий интерес к внутреннему миру людей открывали жизненной правде доступ в самые волшебные из его сказок. Ознакомившись с режиссерской экспозицией Дракона, сделанной Акимовым, Шварц высказал в письме постановщику один из главных принципов своей драматургии: "Чудеса придуманы прекрасно. Но в самом обилии их есть оттенок недоверия к пьесе . Если чудо вытекает из того, что сказано в пьесе, – оно работает на пьесу. Если же чудо хоть на миг вызывает недоумение, требует дополнительного объяснения, – зритель будет отвлечен от весьма важных событий. Развлечен, но отвлечен". Читатель и зритель пьес Шварца мог делать выводы о позиции автора, исходя из конкретных образов и ситуаций, из последовательного раскрытия драматургом психологии персонажей. При наличии глубокого философского подтекста, пьесы Шварца "Голый король" (1934), "Красная Шапочка" (1936), "Снежная королева" (1938), "Золушка" (1946), "Обыкновенное чудо" (1954) и другие антидидактичны; необыкновенное, сказочное сочетается в них с реальным, узнаваемым. По аналогии с "комедиями характеров" критики называли их "сказками характеров". Так и оказалось, что "Евгений Шварц не совсем детский сказочник. Поместив своих героев в сказочные рамки, и тем самым, спрятав их от пристальных взглядов цензоров, он рассказал взрослым людям о совершенно реальных, а не волшебных проблемах: "голых" королях, властолюбивых "тенях" и драконах, которые живут в каждом из нас", - как утверждает Колесова Л. Н. Если бы только можно было, по аналогии с "комедией положений" и "комедией характеров", говорить также о "сказке положений" и "сказке характеров", следовало бы признать, что в основном и главном Шварц был горячим и убежденным приверженцем "сказки характеров" – сказки, в которой живут, действуют, любят и ненавидят люди различных душевных складов, убеждений и принципов, поучительные своей психологической достоверностью и жизненностью. Эту свою приверженность Шварц доказал всеми наиболее зрелыми и совершенными своими произведениями. Хитросплетения фантастических происшествий, сюжетные неожиданности и сказочные чудеса никогда не становились для него самоцелью. Наоборот, острая и умная наблюдательность писателя, никогда не слабеющий интерес к внутреннему миру людей, открывали и всегда будут открывать читателям доступ в самые волшебные из его сказок. Похожие материалы: А. Герцен Звучит песня «Лирическая» Жанрово-стилевое многообразие декабристской поэзии |
Сказка характеров
Страница 2
О литературе » Своеобразие творчества писателя Е.Л. Шварца » Сказка характеров
