|
В ряде случаев Чехов хотя и не употребляет термина «музыкальность», мы все же не сомневаемся, что речь идет именно о ней. Лазареву-Грузинскому он пишет, отредактировав его рассказ: «Ваш «Побег» не плох, но сделан больше, чем небрежно». Стройте фразу, делайте ее сочней, жирней, а то она у Вас похожа на ту палку, которая просунута сквозь закопченного сига. Надо рассказ писать 5—6 дней и думать о нем все время, пока пишешь, иначе фразы никогда себе не выработаете. Надо, чтобы каждая фраза, прежде чем лечь на бумагу, пролежала в мозгу дня два и обмаслилась». Не случайно, конечно, Чехов так настойчиво говорит здесь не о выборе слов, а именно о построении фразы, то есть о расстановке в ней слов, о ее звучании, которое в произведениях самого Чехова с полной бесспорностью подтверждает, что речь идет о музыкальности. Уже давно покойный литературовед Н. Сретенский подметил характерную черту чеховской фразы — ее трехчленное деление. Гибкая, прозрачная, ясная, она у него словно рассчитана для пения: чтобы можно было произнести ее одним дыханием, она не слишком пространна, но никогда не обрублена и всегда наполнена. Послушаем звучание типичной и характерной чеховской фразы: «Там за гробом мы скажем, что мы страдали, что мы плакали, что нам было горько» («Дядя Ваня»). «Увидим жизнь светлую, прекрасную, изящную» (там же). «Наша жизнь станет тихою, нежною, сладкою» (там же). «В каждом темном тополе, в каждой могиле чувствуется присутствие тайны, обещающей жизнь тихую, прекрасную, вечную» («Ионыч»). «От плит и увядших цветов, вместе с осенним запахом листьев, веет прощанием, печалью и покоем» (там же). «Какое это счастье быть земским врачом, помогать страдальцам, служить народу» (там же). «Старцев увидел при вечернем освещении ее лицо и грустные, благодарные, испытующие глаза» (там же). «Жизнь проходит тускло, без впечатлений, без мыслей» (там же). «Она казалась красивее, моложе, нежнее, чем была» («Дама с собачкой»). «Она по вечерам глядела на него из книжного шкафа, из камина, из угла» (там же). «Ольга подолгу смотрела на разлив, на солнце, на светлую, точно помолодевшую церковь» («Мужики»). «Говорим о Клеопатре, о ее девочке, о том, как грустно жить на этом свете» («Моя жизнь»). «Мне почему-то начинает казаться, что обо мне тоже вспоминают, меня ждут и что мы встретимся» («Дом с мезонином»). «Зима злая, темная, длинная была еще так недавно» («На подводе»). В строе и ритме этих фраз (их можно черпать у Чехова сотнями) было, кажется, для Чехова нечто намеренно-ассоциативное, что его и привлекало помимо музыкальности их звучания: они напоминают — достаточно смутно, чтобы только почувствовать, но не сразу догадаться — строй наиболее печальных мест из церковных молитв, из чина отпевания: «упокой, господи, душу усопшего раба твоего…. в месте светле, в месте злачне, вместепокойне», «идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание» и т. д. Это именно та самая трехчленная ритмическая фраза, к которой Чехов так часто прибегал, особенно в местах драматических, лирических и вообще «трогательных». Не исключено, конечно, что тут имел место процесс бессознательного отбора. Чехов, как никто из русских писателей, знал церковную службу, долгие годы детства участвуя певчим в церковном хоре. Соответственные детские ассоциации печального и трогательного звучания могли бессознательно привести его к данному ритму, когда в процессе писательской работы он искал выразительной формы для «трогательного». Но возможно и даже более естественно предположить, что он вполне сознательно заимствовал этот, сам по себе очень музыкальный, ритм из церковных мотивов. Слишком внимателен и зорок был Чехов к своей стилевой работе, чтобы предположить здесь случайное совпадение или бессознательное использование. Каково же назначение у Чехова этого старательно создаваемого им лирического звучания стиля? Похожие материалы: Житиё Феодосия Печерского. Звучит стихотворение «К вершине» Т. Толстая «Кысь»: Современная антиутопия |
Критика о А.П. Чехове
Страница 8
О литературе » Критика о А.П. Чехове
