Таинство, по слову Анненского, «полусвета-полутьмы», «недосказанность песни и муки», как близкое себе откровение, приняла Ахматова. Неожиданность предметных ассоциаций, раскованность «вещных» красок Анненского получили яркий расцвет в поэзии Гумилева.

Влекущий и неповторимый мир Гумилева и Ахматовой будет представлен в самостоятельных разделах.

Другие поэты акмеистического кружка начинали с иных, суровых интонаций. Да это и понятно. Шел поиск своего пути, своего «я» в сложной, зыбкой атмосфере. Скорее всего, именно потому так сильно было притяжение к конкретным реалиям окружающего. В соотнесенности с ними протекало самопознание личности. Искренне, не без мучительных эмоций писал об этом О. Мандельштам.

Его лирический герой остро переживает внутреннюю, душевную неуютность. В таком настроении причудливые подозрения вдруг обретают вещный облик, часто пугающий, поскольку болезненные изломы сообщаются даже природе:

Что если над медной лавкою,

Мерцающая всегда,

Мне в сердце длинной булавкою,

Опустится вдруг звезда?

Иногда мрачная мысль выразительно воплощена в деталях безрадостного пейзажа:

Я вижу месяц бездыханный

И небо мертвенней холста;

Твой мир, болезненный и странный,

Я принимаю, пустота.

Мертвенности, странности, опустошенности — всем этим болезненным состояниям души — Мандельштам находил точное соответствие, зорко найденное в объективной реальности. Противоположного поиска нет. Конечно, не потому, что поэт не видел ликующих картин. Просто они не вызывали сопереживания: самоощущение лирического субъекта оказалось болезненным. А если и появлялись малые признаки иного самоопределения, то ассоциировалось оно с ненатуральными, искусственными (не обладающими подлинной силой) красками и венчалось снова спадом:

Я блуждал в игрушечной чаще

И открыл лазоревый грот .

Неужели я настоящий

И действительно смерть придет?

Мандельштам тяготел к литературным, музыкальным, театральным реминисценциям. Тоже неслучайно. В искусстве изыскивалась возможность приобщения к ценностям. И здесь многое останавливало на себе авторский взгляд. Но и только. Чужое не впечатляло. Об этом сказано сразу: «Ни о чем не нужно говорить, ничему не следует учить» — «темная звериная душа и печальна так и хороша». Речь не об отрицании культуры, а о разрыве с ней неудовлетворенного, ищущего «я». Лишь обычное течение жизни успокаивает:

В спокойных пригородах снег

Сгребают дворники лопатами

Я с мужиками бородатыми

Иду, прохожий человек.

Мандельштам владел тонким мастерством создания тревожной, даже катастрофической атмосферы. Из внешне будто обыденных реалий складывается страшный, «перевернутый» мир, когда «на веки чуткие спустился потолок», «мерцают в зеркале подушки, чуть белея. И в круглом омуте кровать отражена». Мучительна, видимо, для поэта способность смотреть на текущую жизнь глазами боли и тоски. Но он мужествен. Может быть, потому, что всегда находит действенное средство для «заклинания» диссонансов. Мандельштам имел право воскликнуть: «Я научился вам, блаженные слова!» Его образ действует магически: «морской воды тяжелый изумруд», «ночью долгой Мы смесь бессолнечную пьем» . Слово спасает, охраняет:

Мне не надо пропуска ночного,

Часовых я не боюсь

За блаженное, бессмысленнее слово

Я в ночи январской помолюсь.

А как же жизнестроение? Где открытие акмеистами зримой красоты, предсказанное С. Городецким? Открытия были: преображение мук «нелюбви», «неветречи» в полет птицы-песни у Ахматовой. Поэзия «дальних странствий», мечты сделать «скудную землю» — «звездою, огнем пронизанной насквозь» — у Гумилева. Ощущение «глаза, лишенного век» — для бесконечных поисков земных мощи и красоты — у Волошина. Мандельштам донес свое, печальное — изжитость прежних упований, обманчивость светлых лучей; строительству предпослал разрушение. И сделал это впечатляюще.

Акмеисты впервые заикнулись об освобождении от культуры. Футуристы сделали это положение основным лозунгом в своем эпатаже читателя. Их декларации были ограничены отрицанием искусства прошлого. Достаточно вспомнить названия сборников и манифестов: «Пощечина общественному вкусу», «Дохлая луна», «Доители изнуренных жаб» . Или — откровения Д. Бурлюка: «Пускай судьба лишь жалкая издевка, душа — кабак, а небо рвань .» А себя не побоялись назвать футуристами (футур — будущее), т. е. создателями нового искусства. Много было здесь наносного, несерьезного. Но основное ядро составляли все-таки поэты, действительно мечтающие о слове, могущем выразить быстротечную мятежную современность со светлой перспективой развития. Рядом с В. Маяковским (его творческие открытия осмыслены в самостоятельной главе) эту позицию твердо отстаивали В. Хлебников, В. Каменский, Н. Асеев.

Дарование В. Хлебникова, по его же выражению, «будетлянина», было ярким, хотя особого, «лабораторного» свойства. Хлебникова увлекла идея соотношения временных пластов: от далекого прошлого, минуя XIX век, к грядущему. Так появилась тяга к «арханеологизмам» с учетом правил русского словообразования, к подбору и разгадке слов по звуковому их родству — для создания нового языка, содействующего в будущем сближению народов.

Похожие материалы:

"Первая скрипка в оркестре"
XVIII век - преимущественно французский век. Почти на всем протяжении XVIII столетия между Англией и Францией в многолетних войнах решался вопрос о первенстве на морях и в колониях. Англия год от года усиливала свои позиции, используя ил ...

Звучат стихотворения «Братские могилы», «Высота», «Звёзды»
2. Это чувство беспокойства, тревоги пронизывает всё творчество поэта. Не случайно сборник назван – «Нерв». Высоцкого интересуют прежде всего такие ситуации, в которых характер раскрывается до конца. В стихотворениях и песнях военного цик ...

Докажите, что «Детский мир» - энциклопедия реальных знаний
В 1859 году в одной из рецензий на детские книги Н.А.Добролюбов писал: «…не мешало бы кому-нибудь подумать и о книжках для первоначального преподавания». Он, конечно, не мог знать о том, что уже второй год этим был занят К.Д.Ушинский. Кни ...