|
Последнее по времени историческое событие, отраженное в песнях сборника Р. Джемса, — возвращение в Москву из польского плена царского отца митрополита (будущего патриарха) Филарета. Сходно с окружной царской грамотой от 3 июля 1619 г. песня описывает всеобщую радость, вызванную этим событием. Зрадовалося царство Московское и вся земля святорусская . (ср. в грамоте: «Мы и все люди Московского государства великия радости наполнилися»). Если песни, вошедшие в сборник Ричарда Джемса, не удержались в народной памяти, то это случилось не потому, что сами по себе их темы не вызывали интереса. Причина, очевидно, кроется в отношении авторов к изображаемым событиям, потому что немало исторических песен, вспоминающих «Смуту» начала XVII в., встречалось до недавнего времени, а частью сохранилось и до сих пор в репертуаре преимущественно сказителей. Рассказ о «Смуте» в исторической песне обычно начинается с изображения убийства в Угличе царевича Димитрия. Согласно официозной версии, основанной на слухах, возникших еще во времена Годунова, и особенно поддержанной книжностью сторонников Василия Шуйского, народная песня считает Годунова виновником убийства царевича. Народно-песенный рассказ о царствовании Годунова в общем близок к Повести 1606 г., но политическое осмысление событий в нем существенно отличается. Вместе с этой повестью песня повторяет слух о самоотравлении Годунова: Умертвил себя Борис с горя ядом змейным, ядом змеиным, кинжалом вострым. Но вместо честолюбивого выскочки, посягающего на идеализированное боярство, каким рисует Годунова Повесть, в песне Годунов такой же «злодей-боярин», как и остальные: Так досталась то Рассеюшка злодейским рукам, злодейским рукам, боярам-господам. Появилась то из бояр одна буйна голова, одна буйна голова, Борис Годунов сын . Уж и вздумал полоумный Рассеюшкой управлять. Как и литература, народная песня склонна искать начало всех бедствий, обрушившихся на Россию, в моральном разложении людей. Рассказ об убийстве Димитрия начинается иногда таким выводом: В нонешнем народе правда вывелась, вселилось в народе лукавство великое. История Лжедимитрия I рассказывается народной песней по той же схеме, какая была пущена в ход правительственными грамотами. Песня о Самозванце сохранилась в варианте XVII в. В бумагах К. Ф. Калайдовича был найден текст этой песни, написанный «на листе старой бумаги, без разделения стихов, почерком и правописанием XVII в.; поправлена и дополнена [былина] другою позднейшею рукою и другими чернилами; но эта последняя рука и этими позднейшими чернилами надписала: «въ 196 м году въ 7 и тысяче», то-есть 1688 года. Следовательно, первая, непоправленная, рукопись старше 1688 года и, по всем признакам, современна, по крайности, близка периоду Самозванцев» [3] Этот текст близок к сборнику Кирши Данилова, и в основном к той же редакции относятся и лучшие записи нового времени. Песня решительно называет Самозванца «вором», «ростригой», который «прелстил» «короля в Литве», «землю полскую» и «царство Московское». «Вор-собака», по песне, нарушает все старые русские обычаи: он берет жену «в проклятой Литве», свадьбу устраивает накануне пятницы, во время заутрени «в баню пошол»; в постный день «скоромную еству сам кушает, а посну еству роздачей дает», «местные иконы под себя стелет, а чюдны кресты под пяты кладет». Песня описывает, как бояре и думные дьяки идут к инокине Марфе, матери убитого царевича, и просят ее ответить: «прямой ли царь на царстве сидит». Здесь, видимо, пропуск, и Марфа, вопреки действительности, сразу отрекается от Самозванца, но вспоминает, что он угрозой «велит называти своим сыном». Тогда к Самозванцу посылают Петра Басманова, и тот напоминает Лжедимитрию: Похожие материалы: Своеобразие стиля художника (анализ иллюстраций) Драма Пушкина «Борис Годунов» П. О. Бомарше. Безумный день, или Женитьба Фигаро |
Исторические песни
Страница 3
О литературе » Освещение событий Смутного времени в русской литературе » Исторические песни
